Повисла тишина, в которой слышно было, лишь как монах, осев, начал осторожно скрести ложкой по своей тарелке: ел старик теперь осторожно, словно боясь, что его снова отвлекут.
– Мой лорд, – Филипп повернул голову к графу, – Вы знаете мою сестру, леди Элинор Эйронскую. И знаете все беды, что ей, так рано потерявшей своего супруга, пришлось пережить. Моя сестра — вдова, Ваш сын — не женат. Позвольте же мне предложить её руку для Вашего сына. Моя сестра всего лишь женщина, (на этих словах монах захлебнулся вином и начал сипло кашлять), и теперь, когда на её земле найдены такие богатства, а Его Светлость слабеет с каждым днём, я боюсь, что на неё, беззащитную, вновь нападут стервятники, пытаясь лишить её наследства, что досталось ей с таким трудом и служит ей источником дохода. Однако сейчас, когда никто, кроме нас троих не знает о находке, её земли составят достойное приданое, приложенное и к красоте, и молодости, и уму.